Неточные совпадения
Соня, я хоть и исчезну теперь опять, но я очень скоро возвращусь, потому что, кажется,
забоюсь.
Забоюсь — так кто же будет лечить меня от испуга, где же взять ангела, как
Соню?..
Соня(стоя на коленях, оборачивается к отцу; нервно, сквозь слезы).Надо быть милосердным, папа! Я и дядя Ваня так несчастны! (Сдерживая отчаяние.) Надо быть милосердным! Вспомни, когда ты был помоложе, дядя Ваня и бабушка по ночам переводили для тебя книги, переписывали твои бумаги… все ночи, все ночи! Я и дядя Ваня работали без отдыха,
боялись потратить на себя копейку и всё посылали тебе… Мы не ели даром хлеба! Я говорю не то, не то я говорю, но ты должен понять нас, папа. Надо быть милосердным!
Елена Андреевна. Неблагополучно в этом доме. Ваша мать ненавидит все, кроме своих брошюр и профессора; профессор раздражен, мне не верит, вас
боится;
Соня злится на отца, злится на меня и не говорит со мною вот уже две недели; вы ненавидите мужа и открыто презираете свою мать; я раздражена и сегодня раз двадцать принималась плакать… Неблагополучно в этом доме.
Я уже не
боялся быть и казаться чувствительным и весь ушел в отеческое или, вернее, идолопоклонническое чувство, какое возбуждала во мне
Соня, дочь Зинаиды Федоровны.
Я не разделял страха
Сони: чего было мне
бояться?
У всех были печальные лица, все говорили тихо, как будто
боясь разбудить кого-то, не смеялись, вздыхали и часто плакали, глядя на меня и в особенности на маленькую
Соню в черном платьице.
Версилов жене: «
Соня, я хоть и исчезну теперь опять, но я очень скоро возвращусь, потому что, кажется,
забоюсь.
Забоюсь, — так кто же будет лечить меня от испуга, где же взять ангела, как
Соню?» Подросток пишет про себя: «Валялась на постели какая-то соломинка, а не человек, — и не по болезни только!» Иван Карамазов жалуется Алеше на черта: «Он меня трусом назвал!
Соня. Пуганая ворона куста
боится. Мне так часто приходилось разочаровываться.
Елена Андреевна. Неблагополучно в этом доме. Ваша мать ненавидит все, кроме своих брошюр и профессора; профессор раздражен, мне не верит, вас
боится;
Соня злится на отца и не говорит со мною; вы ненавидите мужа и открыто презираете свою мать; я нудная, тоже раздражена и сегодня раз двадцать принималась плакать. Одним словом, война всех против всех. Спрашивается, какой смысл в этой войне, к чему она?
— Ударился в бегство… — засмеялся я, сгорая со стыда и
боясь взглянуть на жену. — Не правда ли,
Соня, смешно? Оригинал страшный… А погляди, какая мебель! Стол о трех ножках, параличное фортепиано, часы с кукушкой… Можно подумать, что здесь не люди живут, а мамонты…
— Посмотрим, кто кого оставит, — отвечала
Соня, бегло взглянув на мать, как будто ей совестно было говорить при ней, — посмотрим, кто кого оставит, — продолжала она. — За себя я не
боюсь и за Сережу тоже! (Сережа ходил по комнате и размышлял о том, как ему завтра заказать платье — самому пойти или послать за портным; его не интересовал разговор
Сони с отцом…) —
Соня засмеялась.
— Ах, ты тут! — вздрогнув, сказала
Соня, подошла и прислушалась. — Не знаю. Буря? — сказала она робко,
боясь ошибиться.
— Я не
боюсь, — отвечал голос
Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки
Сони.
— Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но, как и от большей части ее замечаний, всем сделалось неловко, и не только
Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая
боялась этой любви сына к
Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка.
—
Соня! когда он вернется? Когда я увижу его! Боже мой! как я
боюсь за него и за себя, и за всё мне страшно… — заговорила Наташа, и не отвечая ни слова на утешения
Сони, легла в постель и долго после того, как потушили свечу, с открытыми глазами, неподвижно лежала на постели и смотрела на морозный, лунный свет сквозь замерзшие окна.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд
Сони.
Соня рассказала, как она
боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
— Я ничего не
боюсь, — сказала
Соня. — Можно сейчас? — Она встала.
Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
— Я
боюсь, что ты погубишь себя, — решительно сказала
Соня, сама испугавшись того, что́ она сказала.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко
боялась. Он был в женском платье с спутанными волосами и с счастливою и новою для
Сони улыбкой.
Соня быстро подбежала к нему.